Ознакомительная версия.
– Что?!
Теперь уже Ивлева, услышав это, потеряла над собой контроль и вскочила на ноги. Алексу пришлось положить ей руку на плечо, чтобы заставить сесть обратно.
– Вы не ослышались, дорогуша, – с удовольствием произнес отец двух вампиров. – Я могу дать разрешение обратить тебя в настоящего вампира, чтобы мой сын оставил тебя при себе. Иначе, если ты не сообразила, Алекс бросит тебя, как только тебе исполнится двадцать пять лет. Вампиру нужна только кровь юного человека, так-то. Что же, Алекс позабыл тебе рассказать об этом? Или он рассказывал только о другом обращении – без разрешения Темнейшего, когда обращенный становится подконтром, слугой своего вампира? Всех остальных, которые дают нам кровь, мы отпускаем, едва им исполняется двадцать пять лет. Они забывают нас навсегда и никогда не задумываются, почему до конца жизни живут в достатке. Ведь для этого нам и нужна темная магия – чтобы немного помочь тем, кто нам больше не нужен, забыть нас, не так ли? – Он с улыбкой склонил голову.
Это был удар, и Алекс принял его стойко, встретив уничтожающий взгляд Дашули.
– Ты… собирался бросить меня через пять лет? – Даша, казалось, вот-вот задохнется.
– Большое спасибо, отец, – многозначительо произнес Алекс, а Ивлева вдруг стала похожа на Аду Фурьевну в молодости.
– Похоже, что и Алекса мне есть чем шантажировать. – Темнейший с довольным лицом усмехнулся. – Но не беспокойтесь, юная особа! Если вы здесь и мои сыновья будут благоразумны, я перед тем, как передать титул Гильсберту, обязательно дам разрешение на ваше обращение в вампира. Это будет мой роскошный подарок Алексу… и утешение. Он больше не потеряет ту, к которой привязан. Сохранить для себя того, первого человека, избранного вампиром, и не тосковать по нему столетия, отыскивая копии среди людей – что может быть приятнее?
– Меня можно будет обратить прямо сейчас… з-здесь? – выпалила Дашуля.
– Здесь? О нет. – Темнейший покачал головой. – Традиции нашего дома не допускают подобного. Раз в год мы устраиваем бал вампиров, выбирая самую ненастную осеннюю ночь. Это великолепный бал, на который мы приглашаем избранных людей… но покидают его уже одни только вампиры. Красивый и древний обычай, вам понравится.
Оставив Дашу задыхаться от восторга, хозяин особняка перевел взгляд на Владу, которая напряженно рассматривала свою фарфоровую тарелку.
– Ну а ты… дорогая Влада, избранница моего любимого сына и, я убежден, вскорости самого Темнейшего! – очень приветливо и вкрадчиво проговорил вампир, и Влада вдруг ощутила, как сердце начинает сильнее биться от волнения. – Ты очень красива, хотя пока слишком юна. Но уже видно, что смотреться рядом с Гильсбертом ты будешь великолепно! В тебе чувствуется порода, настоящая порода древних магов, которых нынче почти нет… Да и родом отца ты можешь гордиться. Сумороки были моими вассалами долгие века. Их уже нет, к огромному сожалению, однако я всегда знал, что они – одни из лучших представителей вампирского рода. Сколько тебе лет, Влада?
– Ей пятнадцать, – ответил за девушку Гильс.
– Я хочу, чтобы она сама рассказала о себе, – неожиданно резко бросил Темнейший. – Она ведь умеет говорить? Расскажи о беде, что привела тебя сюда. Влада открыла рот и закашлялась не хуже Дашули. Вампир, улыбаясь, ждал, пока она совладает со своим волнением.
– Я… мне пятнадцать лет, – отчаянно пытаясь сообразить, что же ей рассказать, начала Влада. – Моя беда в том, что… Мне трудно быть той, кем я становлюсь. Голод терзает меня, но мне нужна не кровь, как обычному вампиру. Я могу убить взглядом, могу забрать жизнь у человека. Могу, но никогда этого не сделаю.
– Вот как… почему? – Темнейший прищурился, внимательно рассматривая Владу. – Конвенция, которую студенты Носферона мило называют Канвой, запрещает только прямое, физическое, нападение на человека, когда ты прикасаешься к нему и наносишь вред. В твоем случае… восхитительно! Ты можешь даже не подходить к жертве, не нарушая при этом законов, и при этом питаться жизнями. Ты сможешь выходить в город и охотиться, в этом нет ничего, что противоречит Конвенции.
– Но ведь нельзя не из-за Конвенции, – удивившись такому заявлению, ответила Влада. – Просто это невозможно вообще. Люди же, как их можно убивать?..
– Как она держится? – Темнейший спросил об этом Алекса, оставив вопрос Влады без ответа.
– Отец, ведь ты знаешь о ней не меньше, чем мы, – глухо ответил Алекс. – Твои подконтры и агенты Департамента наверняка доложили тебе о наших бедах, причем уже давно. Она голодает, но пока может убивать фрукты, цветы, мы их ей приносим. Зачем эти вопросы?
– Затем, что я хотел услышать от вас, – ответил Темнейший. – Подумать только, сколько высоких и прекрасных принципов у нее в голове. Ей грозит смерть, а она готова погибнуть, лишь бы никого не убивать. Всегда было интересно посмотреть на настоящую светлую кровь, кровь тех, кто полная противоположность нам, темным. Их магия когда-то действительно держала в равновесии мир, исцеляла людей, несла свет. Древних светлых магов больше нет, и ничего удивительного – остались только их потомки, магический сброд и охотники на нечисть, у которых, кроме громких имен, ничего уже нет, никакой настоящей магии. Но смотреть на лучик света, последний, пусть и живущий уже в теле вампира, – это забавно. Я понимаю, что тебя привлекло в этой девушке, Гильсберт.
– Ты пообещал, что поможешь, – напомнил Гильс. – Ты обещал.
– Да, я обещал помочь, и я это сделаю, как только ты наденешь фамильный медальон и станешь моим наследником, – согласился Темнейший. – После этого спасение девушки будет полностью зависеть от тебя, и я абсолютно уверен, что ты примешь правильное решение.
Темнейший посмотрел на младшего сына, и Гильс, возможно первый раз в своей жизни, опустил глаза перед чьим-то взглядом.
«Они-то понимают, о чем говорят, а вот я – нет, – растерялась Влада. – Каким, интересно, образом мое спасение от гибели будет зависеть от Гильса, если он примет титул?»
– Ты наденешь медальон и станешь моим наследником здесь и сейчас, без промедления. Решай, Гильсберт. Готов ли ты заплатить такую цену за спасение той, что готова была погибнуть за тебя? – Вопрос Темнейшего прозвучал с иронией, потому что он уже заранее знал ответ.
Гильс посмотрел на Владу, как будто собирался что-то сказать ей, но передумал и только кивнул:
– Хорошо. Я согласен, отец.
Темнейший поднялся, и огненные угли его глаз засверкали торжеством, которое не очень понравилось Владе.
– Тогда идемте со мной. Кроме нее, – он указал на Дашулю. – Тот зал, куда мы войдем, людей не примет. До встречи на балу, юная особа. Можете не делать реверансы – все равно не умеете…
Перед ними, услужливо распахнутая лакеями, открылась дверь: совсем не та, через которую они вошли, а в противоположном конце зала, открыв уходящую вдаль длинную анфиладу комнат. Алекс сделал Дашуле знак подождать, и та осталась в зале.
Влада шла вслед за Гильсом, поглядывая в окна и на стены комнат, увешанных картинами, стараясь не поскользнуться на отполированном до зеркального блеска паркете.
– Помню, когда мелкий был, любил гонять по этим комнатам, – заметил Алекс, шагая рядом с отцом. – Здорово было разогнаться на подошвах и… ух!
– А тормозил обычно вот об это старинное полотно, хулиган, – произнес Темнейший очень мягким, почти что отеческим голосом и указал на огромную картину от пола до потолка, на которой было нарисовано что-то вроде средневековой битвы вампиров. Посредине картины можно было заметить вмятину, вокруг которой потрескалась и осыпалась краска.
Галерея закончилась, когда последние двери открылись в полутемную залу таких размеров, что Влада сразу вспомнила про искривления пространства в Носфероне. Там, в башне, внутри тоже помещалось гораздо больше, чем казалось снаружи. Зал, открывшийся перед ними, поражал своими размерами. Он никак не мог уместиться в трехэтажном особняке и был настоящим царством сверкающей паутины. С первого взгляда можно было подумать, что стены, сводчатый потолок и пол нуждаются в десятке Тетьзинов, которым пришлось бы убираться здесь месяцами, но, вглядевшись, Влада заметила, что паутинные дебри под потолком и на стенах повторяются, образуя сложные узоры. В паутине неподвижно застыли странные статуи – огромные восьминогие монстры размером с джип Алекса. В них с трудом можно было узнать пауков: если бы они вдруг ожили, их оскаленные хищные челюсти могли бы перекусить Владу пополам. Таких монстров Влада не видела еще никогда в жизни и предпочла бы с ними не встречаться.
– Самые древние представители наших семейных подконтров, застывшие на века, – проговорил Темнейший. – Алекс, ты наверняка помнишь этот зал. Идемте.
Ознакомительная версия.
